ГОСТЬ НОМЕРА

"Лесов в России практически не осталось" -
Владимир Захаров

Беседовала Юлия Черная

У нас в гостях Владимир Захаров, человек в экологическом движении известный. Он не только редактор Лесного бюллетеня и cайта Forest.RU, но и автор и исполнитель множества информационных, природоохранных проектов (в том числе и лесных), кредитораспределитель и член совета Движения дружин по охране природы, в прошлом координатор этого движения.

- Думаю, что Вас смело можно назвать специалистом в этой проблеме, поэтому спрошу. Как Вы оцениваете состояние лесов сегодня?

- Когда я рассказываю о лесах школьникам или студентам, я говорю, что лесов в России практически не осталось: Дремучих и нехоженых лесов уже нигде не найти. Настоящих дубрав вообще не осталось, мы их лишились за последние века. Ситуация действительно грустная и очень сложная. С одной стороны пожары, рубки, вредители, а с другой - громадные проблемы с контролем за этими лесами.

Я для себя делю лесников на две категории. Первая - это те, которые работают в лесу. Вторая, более малочисленная - те, кто работает в высоких кабинетах и тоже называет себя лесниками. Работающие в высоких кабинетах, на мой взгляд, просто предали тех, кто работает в лесу, бросили их. Это противоречие внутри государственной системы на пользу дела не идет. С теми, кто работает в лесу, можно разговаривать. Они, даже если и убеждены в чем-то, что не совпадает с нашими природоохранными взглядами, лес любят. Их немножко по-другому учили, у них немножко другие задачи. Но при этом они понимают, что лес - это жизнь: они живут среди леса, их родители, деды и прадеды жили, и дети тоже будут жить.

- Я довольно часто слышу, что где-где, а в Сибири леса много. Конечно, его тоже жгут, рубят, воруют, но сибирской тайги на всех хватит...

- Думаю, что сибиряки лучше других должны понимать проблему - они знают, что такое активное освоение, рекорды в лесопромысловых базах. Рекорды по заготовке древесины привели к тому, что многие лесные поселки просто перестали существовать: леса вокруг не стало. Это явление характерно и для европейского Севера, и для Сибири.

- Не знаю, как Вам, но мне проблема с незаконными рубками внушает пессимизм, кажется, что она нерешаема.

- Думаю, что просто должна быть воля, государственная и политическая.

- А общественники могут что-нибудь сделать?

- Общественники могут только помочь изменить ситуацию. Я не думаю, что общественники сами, отдельно от государства смогут что-то изменить. Доказательств этому можно найти массу. Например, во время рейда задерживают лесовозы с незаконными бревнами, без документов или с поддельными документами. Эти лесовозы доставляют в прокуратуру или Управление внутренних дел, откуда они за ночь просто исчезают. Т.е. во многих районах в лесной криминальный бизнес вовлечены и те, кто должен леса охранять!

В России любят повторять, что у нас 25% мировых запасов древесины, 25% мировых запасов леса. Но если задуматься, что входит в эти 25%, то окажется, что это березняки и осинники вокруг городов, притундровые, горные леса - т.е. леса, которые не используют в лесной промышленности, они недоступны. Все сливки уже сняли. Сейчас нужно думать, как остановить уничтожение лесов и сохранить то, что осталось.

Школьникам я всегда раскрываю большой секрет лесной науки: "Человечество, летая в космос, расшифровывая геном человека, до сих пор не знает, как же растет настоящий лес!" Лес не как отдельное дерево, а как система. Этот механизм до сих пор до конца не изучен. Пока у нас еще есть возможность изучить, понять, а потом и как-то изменить ситуацию. Но у нас может исчезнуть эта возможность.

- На сегодняшний день лесной проект - это работа с информацией или что-то еще?

- Работа с информацией - это наша помощь тем, кто работает в регионах. Так уж исторически сложилось, что мы находимся в Москве, мы ближе к центральной прессе, к каким-то федеральным министерствам, к официальным структурам. И это наше дело - с ними контактировать, просто потому, что сложно из Новосибирска или Барнаула работать с МПР, с депутатами в Гос. Думе: В общем, есть свои плюсы у нашего центрального положения, и надо ими пользоваться.

Но когда люди занимаются только информационными проектами, они зачастую перестают адекватно оценивать ситуацию, уходят от реальной проблемы и уже просто говорят и говорят, не понимая, что происходит вокруг. Поэтому я сторонник информационных проектов с каким-то практическим выходом: полевыми выездами, посадками и т.д. Да и должно быть что-то хорошее в жизни, кроме писем Президенту, критических записок и статей! Просто посади свое дерево, свой кусочек леса!

- Среди экологов бытует мнение, что сложно поднимать экологические вопросы в прессе. Потому что люди устали, потому что слово "экология" затаскано, потому что... это просто неинтересно, надоело и вообще... А если это актуально, то все куплены, и нужные тебе идеи просто не пропихнешь.

- Все перечисленное есть. Действительно устали, но почему? Потому, что если все время говорить, что все плохо, люди, естественно, устанут. Мы придерживаемся немного другой стратегии. Думаю, что важно показывать не только ужас нынешнего положения, но и возможные пути выхода: что можно сделать и как. Ведь в конечном итоге все будет зависеть не от горстки зеленых активистов, а от читателей и от журналистов. Неправда, что все журналисты купленные. Даже по самым острым проблемам можно напечатать статьи. Конечно, есть темы, на которые существует негласный запрет. Но даже в таких случаях удается пробиться и на телевидение, и в центральные газеты, журналы. Например, вспомните ситуацию с ввозом ядерных отходов: и деньги большие, и в СМИ негласный запрет на эту тему - но ведь пробились: и телепрограммы были, и статьи в центральной прессе!

Просто с информацией тоже надо работать, причем работать профессионально! Надо понимать, что ситуация меняется, и нужны другие методы работы. Профессионализм нужен не только в рейдах и на охраняемых территориях, но и в информационных проектах.

- Я знаю, что Вы занимаетесь не только лесами. Если взглянуть на все это шире, оценить ситуацию в общем, то есть ли какая-то проблема или методы, на которые нынешним зеленым надо обратить внимание?

- Думаю, что люди должны учиться работать вместе. Причем работать не ради того, чтобы поставить галочку и написать красивый отчет по гранту. Нужны реальные проекты с реальными результатами и реальным взаимодействием. Последнее очень важно, потому что в данном случае 1 + 1 получается больше, чем два. Если сложить усилия двух организаций, то результаты у них будут умножены. Но, к сожалению, в последнее время общественные организации стали обосабливаться, они больше профессионализируются, концентрируются на своих проблемах, своих проектах. Природоохранное движение как таковое, пожалуй, прекратило свое существование. Сейчас появляются сети организаций, но это немножко другое. Движение, которое закрывало проекты строительства ГЭС, которое боролось с перебросом рек на юг, прекратило свое существование, его уже нет. Есть отдельные организации.

- В чем же отличие сети и движения? Ведь организации в сети тоже работают вместе?

- Сетевые партнеры работают вместе очень прагматично. Объединение сети происходит пока на информационном уровне, на информировании.

На этом фоне сильно выделяется Движение дружин по охране природы. Мы стараемся поддерживать Движение дружин, потому что это пример того, как организации из разных регионов работают совместно по общим программам, общаются между собой. Конечно, у них много недочетов, их можно обвинять в непрофессионализме или в излишнем максимализме в оценке каких-либо проблем, но дружинники работают вместе, и я надеюсь, что так оно и будет.

- Володя, а для Вас вся эта общественная жизнь началась с дружины?

- Да. Сначала я просто услышал, существует дружина: несколько моих однокурсников ездили с дружинниками на учеты птиц во время весеннего пролета водоплавающих. Они рассказывали, как чуть не по уши в воде подкрадывались к гусям в какой-то пойме. Занятие для меня странное и непонятное, я с этим себя никак не ассоциировал. Хотя еще со школы знал, что природа, охрана природы - это то, чем я буду заниматься. Но при этом никаких биологических кружков в школе не посещал и занимался чем угодно, кроме биологии и экологии: авиамоделированием, радиоспортом. А природа была как бы увлечение- лето, деревня, походы, лес...

- Как же Вы попали в дружину?

- Случилось это довольно случайно. От кафедры защиты леса нашего лесотехнического института 2 человека должны были поехать в карельский заповедник Кивач для научной работы. Один из них заболел, и Паша Лобанов, мой друг, предложил поехать мне: командировка оформлена, приказ подписан, в одиночку сложно. И я, до этого ни разу не ездивший, согласился (к удивлению родителей). Заповедник этот небольшой, но природа интересная. Ну и, конечно, вечерами, после работы мы травили всякие байки, жарили блинчики. И в числе прочего Павел рассказывал о дружинной жизни. Он был опытным дружинником с полугодовым стажем: успел наслушаться баек, многое видел сам. Все это было очень интересно, и я решил поехать с дружиной на весенний учет журавлей. Поехать мне удалось не сразу, и я довольствовался рассказами дружинников о сотне громадных журавлей с курлыканьем, о веселой компании и прекрасной поездке. Но, как всегда в таких случаях бывает, когда я наконец-то собрался, шел дождь, никакой веселой компании (из пяти собравшихся четверо ехало туда первый раз) и, естественно, никаких птиц мы не увидели. Но самое интересное, что у нас осталось ощущение удачной поездки.

- Вступай в ДОП, а то так и будешь на берегу лежать...

С тех пор я стал более или менее активно работать в дружине. Однажды, когда мы обсуждали зимние экспедиции, прозвучало ключевое слово "район Куровской". Это очень близко от моего дома, и я, конечно же, в экспедицию поехал. Более того, начальник экспедиции назначил меня старшим группы, который должен был пойти в лесхоз и достать определенные карты и еще какие-то материалы. "Ты у нас почти готовый специалист (а я был на третьем курсе), к тому же местный, так что справишься!" Позже эта экспедиция получила название "первая бюрократическая": она была целиком посвящена согласованию заказников на районном уровне.

В то время половину состава дружины биофака МГУ, в которой работали не только студенты университета, составляли лесники, т.е. студенты лесного факультета. Так что подготовка заказников, контроль за рубками и т.п. мы взяли на себя. Эта работа привела к тому, что после окончания института у меня было почти готовое место работы, была уже договоренность с начальством администрации района в отделе природопользования.

- И Вы работали в районном отделе природопользованя?

- Нет, я там не работал, хотя была договоренность с заместителем главы администрации, что я получаю диплом и к ним прихожу. Но так случилось, что в Социально-экологическом союзе (СоЭС) стал развиваться лесной проект, и я стал работать там. Самая большая трудность у меня была с домашними. Они не могли понять, как я работаю: вроде бы устроился на работу, но рабочий день начинается когда угодно и непонятно, во сколько заканчивается. Сейчас я просто не могу по-другому. Строгий график работы напрягает. Но вот парадокс: не ограниченный временными рамками рабочий день у большинства наших сотрудников больше 8 часов. Мой рабочий день около 12 часов, а иногда и больше.

В СоЭС я начинал с мелочей, помогая координатору программы. Но постепенно стали появляться свои проекты. В 1995 году на ДОПовской школе под Казанью несколько выпускников дружин, преподавателей школы, обсуждали, в каком издании нуждаются экологические организации, в частности дружины. Так появилась идея Лесного бюллетеня. С 1996 года он начал выходить, сначала как приложение к бюллетеню Центра Охраны Дикой Природы, а потом и как самостоятельное издание. Через некоторое время начали создавать свой сайт в интернете, и все закрутилось.

- Володя, а был ли какой-то проект, которым Вы гордитесь?

- Думаю, что да. В первую очередь в голову приходит система лесных изданий, которую мы создали: Лесной бюллетень, интернет-сайт, электронные рассылки. Приятно, что мы смогли это сделать. Было несколько кризисов, когда казалось, что надо прикрывать это дело, заканчивать, что это все не то. Но всегда происходило что-то, что придавало силы и желания работать. Например, во время одного из таких кризисов пришло письмо из школы. В принципе, это не наша целевая аудитория, а оказывается, они по нашим публикациям проводят уроки. Это было открытие! Или звонят ветераны, "зубры лесного хозяйства", авторитетные люди, вышедшие уже на пенсию и говорят: "Большое вам спасибо за то, что вы пишете". Или приезжаешь в какой-нибудь регион, представляешься, а кто-то из стопочки бумаг на столе вытаскивает бюллетень: "знаем, знаем, мы это все читаем". Приятно, что мы вышли за пределы традиционного общественного круга и нас читают профессионалы, специалисты, которых не обманешь. Заставить их читать то, что их не интересует или не задевает, просто не возможно. А раз они читают, значит, важно и нужно.

Сейчас тяжелый период, непонятно, как мы будем издавать журнал, поскольку грантовая поддержка таких проектов сильно снизилась. Единственное, что не дает успокоиться - это то, что читатели ждут наших изданий. В общем, несмотря на трудности, бюллетень выходит, и я надеюсь, выходить будет.

СОДЕРЖАНИЕ