Я охраняю природу
Интервью с Майклом Хёттэ,
основателем Tigris Foundation
Tigris Foundation с 1997 по 2006 годы инвестировал около миллиона долларов в проекты, направленные на сохранение популяций тигра и леопарда на Дальнем Востоке.
Меня зовут Майкл Хёттэ, я голландец.
Приехав первый раз на Дальний Восток, попал в лес и был поражен. Огромная разница с Голландией с ее окультуренным ландшафтом. Встретился с людьми, занимающимися защитой окружающей среды, и подумал: «Здесь занимаются охраной природы русские и американцы, и где европейцы?»
Я решил помогать и, когда прилетел домой, я стал исследовать организации, которые занимаются охраной природы, просил помочь.
Все отказали. Первый вопрос был: «Кто ты?». Я Майкл, я был в России - это звучало, конечно, не очень убедительно. Я решил найти более серьезный, более эффективный подход. Я создал свой фонд. Узнал, какие организации имеют какие программы, какие требования. Учился готовить заявки и стал писать во все адреса. Только через полтора года был успех. Мне дали деньги. Я показал хорошие результаты, и стало легче. Шаг за шагом. Самое главное, когда есть что показать: что ты знаешь русский, ты там бывал, ты лично знаешь тех, кто работает над программой, ты понимаешь ситуацию. Видно, что можно положиться на твои слова и твоя работа качественная. Появляется маленький круг людей и организаций, которые знают о тебе и доверяют. Это длительный и медленный процесс.
- По профессии ты биолог?
Нет. По образованию я экономист - бизнес. Я закончил университет, начал работать по специальности и понял, что это не то, чем я хочу заниматься. Решил менять профессию и поступил на дополнительные курсы, чтобы заниматься окружающей средой. Потом стал консультантом различных фирм по вопросам окружающей среды.
- Сначала была любовь к природе, а потом интерес к России?
Да, природа меня всегда интересовала. Я много путешествовал. Один раз я путешествовал по Турции, там есть маленький народ на севере (Кавказ), который занимается охотой с хищными птицами, и я этим тоже занимался, мне было интересно. В это время распался СССР, и туда приехало очень много русских. Красивый язык, интересные люди, а я ничего не понимаю. В Турции я целиком зависел от одного человека, который также занимался охотой и очень хорошо говорил по-английски. И я решил, что следующий раз я буду путешествовать в другую страну, но сначала буду изучать язык. Перед тем как приехал в Россию, я три месяца учил русский.
- Можешь ты что-то посоветовать тем, кто ищет деньги на проекты?
Если проект маленький, нужно очень конкретное описание. Иногда в русской речи меньше конкретики, чем в западной, и когда переводишь на английский, получается не жестко, размыто. Когда просишь деньги на Западе, нужен кто-то с опытом, кто бы проверил заявку. Очень хорошо, если есть связь с западным человеком или организацией, которые сотрудничают в проекте, потому что у грантодателей больше доверия к таким проектам, это помогает получить деньги.
- Тебе деньги с большим трудом достаются. Ты говорил, что в России коррупция. Ты доволен, как они здесь расходуются?
Да, я работаю в основном через «Феникс» и еще с рядом организаций. Иногда, конечно, что-то не получается. Мы тогда решаем или проект менять, или больше не работать с этим человеком.
Но в основном действую осторожно, уже знаю, какие ошибки возможны.
- Планируется ли расширение географии в деятельности фонда?
У нас есть такая коалиция охраны леопардов и тигров. Предполагается расширение ее деятельности на Китай.
В. Путин на заседании Совета по содействию развитию институтов гражданского общества и правам человека сказал, что экологи, протестуя против каких-то проектов, например, против восточного нефтепровода, могут выступать «как инструмент конкурентной борьбы с развитием нашей экономики» и что «финансирование подобного рода работы из-за рубежа, вызывает подозрение у государства и компрометирует общественные организации самого разного толка». Как ты к этому относишься?
С одной стороны это правда. Есть, к примеру, политические цели у США, чтобы было побольше демократии. Голландия - демократическая страна, и я не против демократии, но я сам этим не занимаюсь. Я охраняю природу.
С другой стороны - неверно, потому что, например, в случае с трубопроводом из Восточной Сибири на Тихий океан, мы не препятствуем проекту. Сейчас я занимаюсь и нефтепроводом, но единственная причина, почему я им занимаюсь - потому что это угроза для леопардов. И как по-другому я могу поступать, если то, что делал здесь 8 лет: вел образовательные проекты, тушил пожары, поддерживал антибраконьерские проекты, и мы постоянно сотрудничали с госструктурами, находится под угрозой. Сейчас вот это государство будет разрушать все, что мы вместе делали? Мне это в принципе непонятно. Мне это обидно. Я не могу согласится с этим, и у меня есть человеческие права кричать: НЕТ!
Мы не против проекта, мы против маршрута. И я занимаюсь в основном вопросом, где должен быть расположен терминал. Место, которое они выбрали - самый плохой вариант и с экологической, и с социальной, и с экономической точки зрения. И это просто потому, что несколько людей хотят стать очень богатыми.
Находка - место, где все удобно и хорошо для терминала, там уже есть порт. Но они выбрали бухту Перевозную, где ничего нет и нет подходящих условий, а потом начали спонсировать аргументы «за»: ветра нет, закрытая бухта, достаточная глубина. Хотя там все наоборот.
Сейчас время глобализации - страны объединяются в союзы, чтобы обогащаться, черпать природные ресурсы. Нефтепровод из России для Китая и Японии - из этой же серии. Но страны практичес ки не объединяются, если нужно сохранить природу. Есть ли в этой ситуации шанс у природы, у тигров и леопардов? Что, по-твоему, нужно делать таким, как мы, ведь людей, озабоченных ситуацией, меньше, чем «сторонников прогресса»?
Этот твой вопрос самый трудный! Что нужно, чтобы в России начали заботиться о природе? Я не оптимист. В Западной Европе мы слишком поздно стали охранять природу. Стали охранять, когда уже мало что осталось. У вас, в России, природа пока еще замечательно богатая. Настолько богатая, что большинство русских не могут представить, что природа в России не безгранична. Поэтому сейчас охрана природы - не приоритет. Это изменится, когда люди осознают, что уже много потеряно. Но тогда будет уже поздно.
Что может помочь процессу осознания? Многие факторы могут играть роль, в том числе: 1) свободные СМИ, которые могли бы писать о проблемах охраны природы и роли властей и бизнеса в этих проблемах; 2) сильные общественны е организации, которые стараются мобилизовать общественное мнение; 3) новые богатые русские/олигархи, которые начинают спонсировать общественные организации и проекты по охране природы; 4) успехи партии зеленых.